Уловки квалификации

В расследовании некоторых дел правоохранителям никак не обойтись без заключения эксперта. Если Уголовный кодекс устанавливает материальный состав экономического преступления, то в кипах бумаг с цифрами бухгалтерской документации и налоговой отчетности предприятия следователям необходимо найти и показать убытки, нанесенные государству или другому субъекту хозяйствования. Именно здесь пригодились и становятся эксперты-экономисты.

Также чтобы доказать присвоение, растрату имущества или завладение им путем злоупотребления служебным положением (ст. 191 УК) обязательно придется определять точную стоимость чужого имущества, которым это лицо противоправно завладело. И это можно сделать даже тогда, когда сам потерпевший не догадывается о наличии у него убытков!

Именно по этой статье Национальное антикоррупционное бюро Украины пытается сегодня привлечь к ответственности народного депутата Ярослава Дубневича. Ему вменяют организацию завладения двумя связанными с ним тепловыми электростанциями во Львовской области природным газом НАК "Нафтогаз Украины" на сумму около 2.2 млрд грн. Это "газовое дело" даже окрестили одним из самых сложных в истории НАБУ и САП, ведь объем собранных материалов измеряются сотнями томов.

По версии следствия, 2013 - 2017 годов электростанции на основании заключенных договоров получали от "Нафтогаза" природный газ, который использовали в производственно-технологическом процессе его сжигания по двум направлениям: для производства тепловой энергии для населения и для производства электрической энергии, которую реализовывали государственному предприятию. По мнению правоохранителей, поскольку поставка газа осуществлялась по льготному тарифу, он должен был использоваться только по первому направлению. Ведь для производства электроэнергии существует промышленный тариф, который значительно выше. И именно из-за использования части газа не по назначению и был нанесен ущерб потерпевшему.

Но если посмотреть бухгалтерскую и финансовую отчетность "Нафтогаза" о результатах работы, то оказывается, что никаких убытков от выполнения соглашений с ТЭЦ не было! Наоборот, во времена, когда у предприятия якобы воровали газ, оно декларировало миллиардные прибыли, а члены правления за свою успешную работу даже получали миллионы премии.

Тогда как можно было говорить о нанесенном ущербе и откуда вообще взялось число 2,2 млрд? Подчеркнем, что объективная сторона преступления, ответственность за которое установлена ст. 191 УК, предусматривает обязательное наступление общественно опасных последствий, как обязательный признак. И если ущерб не задокументирован, не существует самого события преступления.

На помощь пришли специалисты Государственной аудиторской службы, которые по результатам проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности "Нафтогаза" составили справки. Поскольку эти справки не воспринимаются как доказательства в уголовном процессе, их легализовали через экспертов.

Специалист - не эксперт

Для понимания схемы, примененной в этом деле работниками НАБУ, чтобы приписать потерпевшему убытки, следует объяснить некоторые нюансы самого уголовного процесса.

Согласно п.3 ч.1 ст. 276 УПК сообщение о подозрении лицу в совершении любого уголовного преступления осуществляется при наличии достаточных доказательств.

При этом доказательствами в уголовном производстве являются не любые сведения, а только такие фактические данные, которые были получены в предусмотренном настоящим УПК порядке, и на основании которых следователь, прокурор, следственный судья и суд устанавливают наличие или отсутствие фактов и обстоятельств, имеющих значение для уголовного производства и подлежащих доказыванию.

То есть надлежащие доказательства должны доказывать событие преступления, в отношении которого осуществляется досудебное расследование, а также указывающие на совершение этого преступления конкретным лицом. При этом процессуальными источниками доказательств являются только показания, вещественные доказательства, документы и заключения экспертов (ст. 84 УПК).

Как видно, ни специалисты, ни их справки среди источников доказательств не упоминаются, хотя они также (как и эксперты) обладают специальными знаниями и навыками и привлекаются в тех случаях, когда в этих знаниях и навыках возникает потребность (ст. 71 УПК).

Дело в принципиальном различии в статусах эксперта и специалиста. Первый является самостоятельной процессуальной фигурой (ст. 69 УПК), которая привлекается для проведения экспертизы и предоставления заключения отдельным решением. Он имеет официально подтвержденную квалификацию (аккредитация, сертификация) в определенной области знаний, проводит исследования по вопросам, требующим этих знаний, а также несет уголовную ответственность за предоставление заведомо ложного заключения. Поэтому заключение эксперта - одно из ключевых доказательств, которые оцениваются вместе с другими доказательствами по уголовному делу.

В отличие от него, специалист является вспомогательным лицом (фактически помощником следователя, прокурора, судьи). Он лишь предоставляет консультации или помогает в проведении следственных действий (может оказывать помощь в использовании технических средств, анализе отдельных данных, фиксации действия). Поскольку специалист не самостоятельная фигура, он не несет никакой ответственности. Следовательно, результат его работы не является самостоятельным доказательством. Он имеет вспомогательный характер и по сути воспринимаются на уровне объяснений или технической справки.

Между прочим, о том, что выводы специалистов не могут быть доказательствами в уголовных производствах, а затем не могут подтверждать или опровергать обстоятельства, подлежащие доказыванию неоднократно говорили и в высшей судебной инстанции (см. постановление Кассационного уголовного суда Верховного Суда от 29.05.2023 по делу №583/877/21, постановления ВС от 27.09.2018 по делу №533/93/16-к, от 28.07.2021 по делу №754/7890/19, от 24.11.2021 по делу №711/93/17).

Вопросы и ответы

Итак, возвращаясь к "газовому делу", в таких условиях детективам НАБУ крайне необходимо было получить сведения об убытках из надлежащего источника доказательств.

Они имели на руках две справки специалистов, предоставленные по их требованию Госаудитслужбой после проверки отдельных вопросов финансово-хозяйственной деятельности Нафтогаза о нанесении этому ПАО материального ущерба (убытков) в результате потребления двумя ТЭЦ природного газа не по направлениям, которые были предусмотрены договорами. При этом в справках приводились суммы, которые в совокупности и дали те самые 2,2 млрд грн. Но эти справки, учитывая приведенные выше положения УПК, не могли лечь в основу подозрения.

Поэтому их направили экспертам с вопросами о том, подтверждаются ли нормативно и документально выводы справок о нанесении материального ущерба (убытков). Зато эксперты предоставили два вывода, что приведенные в справках суммы подтверждаются расчетно, а в одном из случаев и документально.

То есть, они, возможно понимая бремя уголовной ответственности за ложное заключение, просто не ответили на поставленные вопросы. А именно - не была дана оценка нормативному подтверждению (обоснованию) расчетов специалистов Госаудитслужбы. Специалисты лишь подтвердили правильность проведенных ими арифметических расчетов. Иными словами, комиссионная судебно-экономической экспертиза отработала калькуляторами, добавив и умножив цифры, которые содержали уже предоставленные им документы. Вместо того, чтобы выяснять, являются ли эти цифры вообще правильными и откуда они взялись.

Таким манипулятивным способом сторона обвинения получила стоимость природного газа, которым якобы завладели ТЭЦ. И хотя фактически искусственно созданные доказательства не предоставили ответов относительно нанесенного ущерба по сути, а создали лишь видимость их существования, этого оказалось достаточно, чтобы готовить подозрение в преступлении.

Именно поэтому эти выводы экспертов также нельзя рассматривать как надлежащие и допустимые в понимании норм УПК доказательства. Во-первых, в выводах, как можно видеть, стоимость похищенного газа не определялась. Ее назвали государственные аудиторы по требованию государственного органа. А этого явно недостаточно для подтверждения факта завладения имуществом - главного обстоятельства, которым подтверждается наступление события преступления.

Во-вторых, судебные эксперты в выводах устранились от предоставления ответов на поставленные вопросы относительно нормативного подтверждения выводов специалистов.

В-третьих, чиновники Госаудитслужбы вообще не могли привлекаться в качестве специалистов из-за прямого запрета, содержащегося в ч. 2 ст. 79 УПК: специалист не имеет права участвовать в уголовном производстве, если он проводил ревизию, проверку и т.п., материалы которых используются в этом производстве. Таким образом, выводы экспертов оказались "плодами ядовитого дерева", которые неприемлемы в судебном процессе.

Учитывая освещенные факты, "газовое дело" можно назвать показательным. Оно заслуживает внимания не только юристов, но и общества. Ведь достаточно ярко иллюстрирует методы работы правоохранительных органов. В частности - Национального антикоррупционного бюро Украины - "элитного" органа, созданного по всем возможным и невозможным европейским стандартам. Органа с работниками, которые прошли строгие круги отбора и проверок добропорядочности, но которые похоже не изменились в своем сознании.

Вместо охранников прав, они остаются теми, кто из собственных интересов или по указанию сверху могут создать необходимые доказательства и разрушить работающий бизнес. Даже не стоит представлять качество и заангажированность экспертных заключений, в случае создания экспертного учреждения в НАБУ.

Помимо прочего, злоупотребление инструментами экспертизы и специальных знаний со стороны правоохранителей может иметь серьезные последствия, включая подрыв репутации институтов судебной экспертизы в частности и правосудия в Украине в целом, что и сейчас вызывает нарекания бизнес сообщества и инвесторов.