Игорь Кулык возглавил архив Службы безопасности Украины в марте 2014 г., сразу после бегства экс-президента Виктора Януковича и его команды. Работа в архиве СБУ не является для Кулика новой - в 2009-2010 гг. он уже работал здесь в должности начальника отдела обращений граждан.
Возглавив архив СБУ, Игорь Кулык основной своей целью поставил упрощение доступа граждан к документам советских спецслужб. Также он считает важным как можно быстрее передать все документы советского периода, которые сейчас хранятся в архивах различных силовых ведомств, в объединенный архив Института национальной памяти.
Впрочем уже сейчас доступ к архиву СБУ имеют все желающие, но каждый, чье дело в нем хранится, сможет ограничить доступ к определенной информации о себе лично на 25 лет.
Другая ситуация с теми, кто, став жертвой террора, до того сам был причастен к проведению репрессий.
"Такие люди не имеют права накладывать ограничения в отношении доступа к своим данных. Они сначала палачи, а уже потом - жертвы", - пояснил в интервью РБК-Украина Игорь Кулык.
РБК-Украина: Господин Игорь, расскажите, какие задачи Вы перед собой ставили, когда пришли на должность, и что удалось сделать?
Игорь Кулык: Когда я пришел на должность руководителя архива СБУ, то я поставил себе две цели. Первое, это сразу сделать так, чтобы доступ к документам и к первоисточникам был открытым независимо от того, родственник, не родственник, гражданин Украины, иностранец.
Все, что касается советского периода, советской репрессивной системы, должно быть открыто, чтобы люди имели возможность познать историю своего рода, познать историю Украины, переосмыслить то тоталитарное прошлое и сделать так, чтобы оно не повторилось, понять к какому европейскому будущему мы стремимся и что мы хотим строить.
Второе, это опыт стран центральной и восточной Европы, который свидетельствует о том, что современные спецслужбы стоит лишить тоталитарного наследия. Необходимо отказаться от тех традиций, форм и методов, от того фактажа, который был.
Сейчас, когда говорится об архиве СБУ, то я начинаю с того, что на самом деле название не совсем соответствует действительности. Так, в архиве СБУ есть документы СБУ, то есть с момента создания Службы безопасности Украины, которая затем превратилась в СБУ, но это лишь часть. А большый массив архива - это документы советского периода, начиная от ЧК и заканчивая КГБ. СБУ не является правопреемницей КГБ и не может быть - это спецслужба независимого государства.
РБК-Украина: То есть, архив будет переименован?
Игорь Кулык: Я бы сейчас не думал о том, как его надо назвать. Надо сделать так, чтобы название соответствовало действительности, то есть здесь необходимо оставить только те документы, которые были созданы при независимой Украине. Следует забрать все документы советского периода и передать в объединенный архив, который согласно принятому в рамках "декомунизационного пакета" Закона Украины "О доступе к архивам репрессивных органов тоталитарного коммунистического режима 1917-1991 годов", будет называться "Отраслевой государственный архив Украинского института национальной памяти".
Кроме Архива СБУ, туда войдут документы советского периода из таких архивов, как архив Службы внешней разведки, архив МВД, архив Государственной пограничной службы. Сейчас это отдельные архивы, но к 1991 г. это все была единая система карательных органов. Все эти документы рассказывают о сломанных жизнях людей, преступлениях и репрессиях - они должны быть доступными в гражданском ведомстве, независимом от современных силовиков.
Ко мне часто приходят люди и говорят: подскажите, где искать информацию о репрессированном родственнике. Мне иногда проще сказать "везде", потому что это архив МВД, архив СБУ, областные архивы, архив МВД России, где вообще хранится вся информация советского периода.
А государство должно предоставить гражданину возможность узнать о судьбе репрессированной семьи в едином учреждении. Так есть в Польше, в Чехии, в странах Балтии. Так будет и у нас.
РБК-Украина: Как скоро произойдет объединение всех этих архивов и какова ситуация с ними сегодня?
Игорь Кулык: Есть Закон Украины "О доступе к архивам репрессивных органов тоталитарного коммунистического режима 1917-1991 годов". В этом законе четко прописано, что с мая 2015 г., когда этот закон вступил в силу в течение двух лет - до мая 2017 г. - должен произойти процесс передачи документов из архивов, которые я назвал, в единый архив Института национальной памяти.
По состоянию на сегодня в этих архивах началась, должна бы начаться, ревизия - должно быть определено, какие из имеющихся в них документов подпадают под действие закона, то есть являются документами репрессивных органов 1917-1991 гг. Ревизоры должны провести распределение, согласно закону, на это у них есть время до мая 2016 г.
В нашем архиве мы также начинаем ревизию. При этом мы параллельно воплощаем обе задачи, как и предусматривает Закон: с одной стороны, предоставляем исследователям полный доступ к документам, с другой - организационно готовимся к передаче исторических материалов.
РБК-Украина: Архив при Институте национальной памяти потребует большого помещения и соответствующих условий. Есть ли уже такое помещение?
Игорь Кулык: Очевидно, это вопрос к Институту национальной памяти. Из того, что мне известно, то процесс запущен, идут переговоры относительно помещения, идет его поиск. Я надеюсь, что до конца года такое помещение будет найдено и оно перейдет на баланс Института национальной памяти.
Это помещение должно быть где-то в пределах Киева или поблизости. Возможно, будут созданы региональные отделения архива.
Меня часто спрашивают: это сначала будет Киев, или это сразу будут все регионы. По моему мнению, нельзя хватать все сразу, надо "есть слона кусочками". Я считаю, что нам надо испытать этот процесс передачи, процесс логистики на уровне Киева.
Те материалы, которые есть непосредственно в Киеве в отраслевых государственных архивах СБУ, МВД и других, следует перевезти в то помещение, где должен храниться архив Института национальной памяти, а дальше уже думать о регионах. Моя позиция заключается в том, что в регионах должны быть подразделения Архива Института национальной памяти, но, возможно не во всех областях.
РБК-Украина: Расскажите о судьбе региональных архивов СБУ в Донецке и Луганске.
Игорь Кулык: Ситуация, к сожалению, ужасная. Подавляющее большинство этих документов, первоисточников, осталась там. А это истории сотен тысяч людей, большинство которых до сих пор неизвестны. Это касается и Донецка, и Луганска и Крыма. Есть какая-то часть документов, которые существуют в копиях, и мы пытаемся получить эти копии от различных исследователей и учреждений.
Почему так случилось? Если говорить глобальнее, то это как раз касается вопроса, надо свозить документы в Киев, оставлять их в регионах. Если бы идея создания архива Института национальной памяти воплотились еще в 2008-2010 гг., мы бы сохранили эти документы, которые остались на оккупированной территории. Но это "если бы"...
РБК-Украина: После аннексии Крыма у вас не возникало мыслей о том, что надо успеть забрать архивы с Донбасса?
Игорь Кулык: Была мысль о том, что это может повториться, но никто не знал, в каких регионах. Тогда эта ситуация была характерна для шести регионов, которые так или иначе граничили с Крымом и Россией. Мы были к этому более-менее готовы, мы уже вели переговоры, но этого не удалось сделать, потому что захват Донбасса начался с захвата помещения СБУ.
Причем, архивные помещения СБУ в Донецке и Луганске захватывали не как архивы, а как помещение силового органа. СБУ не воспринимается, как место для хранения архива, скорее - как спецслужба, которая обязана бороться с террористами, оберегать территориальную целостность государства. Собственно этим и должна заниматься Служба безопасности Украины. Исследовать историю - это не свойственная функция для СБУ.
РБК-Украина: В Польше Институт национальной памяти не только сохраняет, но и изучает архивы, и один из результатов этой работы - те или иные люди потом не могут занимать определенные должности, так как оказывается, что когда-то они были агентами КГБ. В Украине, я так понимаю, такого не предвидится. А насколько вообще эффективно у нас используются архивы?
Игорь Кулык: История любого государства, это в первую очередь - история человеческих судеб, история человека. С того момента, когда вступил в силу соответствующий закон, я вижу увеличение количества обращений от обычных людей, которые хотят найти информацию о своих родственниках, люди хотят знать историю своего рода.
Но документы, содержащиеся в архивах, и кроме того требуют проработки. Например, открываем дела, где есть только названия: "Факел", "Ураган" и тому подобное. Названия ничего не говорят, а на самом деле это дела 1944-1947 гг. по агентам НКВД, которые под видом бойцов УПА с территории Украины перебрасывались на территорию Чехословакии для проведения диверсионных и террористических действий против местного населения с целью скомпрометировать украинское освободительное движение.
Каждое такое дело имеет более десятка томов с деталями сделки, планом подготовки, фамилиями участников и тому подобное. И никто никогда не смотрел на эти документы, как на историческую ценность, не работал с ними соответствующим образом. Теперь их надо пересматривать, делать опись дел, чтобы понимать, о чем они.
РБК-Украина: Сколько времени понадобится для того, чтобы все это обработать?
Игорь Кулык: В Польше, при их штате в 900 архивистов, с 2007 г., когда они начали эти документы свозить, обработка продолжается до настоящего времени. То есть это вопрос на годы, но это надо делать.
РБК-Украина: Наступит такой момент, когда украинцы не будут вынуждены ездить в архив, а смогут заходить в него онлайн и искать то, что им необходимо?
Игорь Кулык: Идея хорошая, но на это надо много времени и много ресурсов. Только советский период в архиве СБУ в Киеве - это неполных 200 тыс. дел, а по всей Украине это всего около 900 тыс. дел. По данным МВД, за весь период, не только советское, это более 3 млн дел.
Но уже сегодня мы с общественной организацией Центр исследований освободительного движения публикуем в электронном архиве освободительного движения avr.org.ua документы из нашего архива. Там уже более 20 тысяч документов КГБ, структур освободительного движения - ОУН и УПА - полностью доступны онлайн. Это уникальный для Украины проект, советую посмотреть.
РБК-Украина: Сколько дел будет в объединенном архиве при Институте национальной памяти?
Игорь Кулык: Если оценивать в единицах хранения, принятых в СССР, то это более 4 млн дел, а если еще взять суды и прокуратуру, то это около 5 млн. Когда же считать по нормам европейской практики, то это в районе ста погонных километров дел. Для сравнения, в Польше это - 91 км
РБК-Украина: Какая информация содержится в этих ста километрах дел?
Игорь Кулык: В подавляющем большинстве, более 50%, это следственные документы, уголовные дела на людей, которые попали в репрессии начиная с 1917 г. и заканчивая 1991. Это те, кто был осужден по политическим статьям, выселен на спецпоселение. Это документы на возможность реабилитации, начиная от 1953 г. и заканчивая современными днями.
Остальные - это дела по конкретным направлениям работы учреждений. Если говорить про советские документы в архиве СБУ, то это фонды приказов, личных дел бывших работников советских спецслужб, переписка между органами спецслужб "на низах", в Киеве и с Москвой, различные дела об оперативной разработке каких-то людей или о цели операции, например о ликвидации Украинской Греко-Католической Церкви (т. зв. дело "Рифы").
Материал огромный, он и по количеству, и по качеству не идет в сравнение с тем, что есть в странах Балтии или в Польше. Польша и не была частью тоталитарного СССР. Балтийские страны всегда считались неблагонадежными, они маленькие и количество материалов в них является довольно небольшим, протяженность дел буквально до десятка километров.
Поэтому сегодня архив СБУ, а потом архив Института национальной памяти - это уникальное окно к пониманию СССР и спецслужб СССР. Больше, чем у нас, таких документов есть только в России.
РБК-Украина: Вы предоставляете доступ к информации о том или ином человеке абсолютно всем. А как быть с тем, что кто-то не хочет, чтобы информация о нем была доступной?
Игорь Кулык: Согласно соответствующему закону, жертвы советских репрессий, их родственники и другие лица имеют право доступ определенной информации о себе лично на 25 лет. Когда мы разрабатывали закон мы консультировались с четырьмя группами: историки и архивисты, журналисты, жертвы репрессий и правозащитники.
Мы старались учесть интересы абсолютно всех: интерес исследователя, которому интересна не конкретный человек, а статистика, которую можно собрать на основе данных о людях; нам было важно, чтобы конкретный человек мог найти информацию про своего родственника; мы также спрашивали у правозащитников, как сделать так, чтобы обеспечить права жертв, как сделать так, чтобы они снова не пострадали.
Поэтому в законе прописано, что закон о защите персональных данных не распространяется на информацию советских репрессивных органов, но с другой стороны, жертва, родственники жертвы, другие лица имеют право в течение года со дня принятия закона, то есть до 21 мая следующего года наложить ограничения на ознакомление с информацией о себе лично.
Это ограничение может быть наложено не более, чем на 25 лет. Если человек считает нецелесообразным, чтобы его "чувствительные" данные, - то, что касается вероисповедания, состояния здоровья, имущественного положения, сексуальной ориентации или религиозной принадлежности, - то она имеет на это право.
Сейчас создается межархивный реестр, который должен вести Институт национальной памяти, и списки таких людей должны были бы быть частично в открытом доступе, чтобы каждый архив мог узнать, есть ли какие-то ограничения относительно документов, хранящихся в нем или нет.
Такой процесс наложения ограничений на ту или иную информацию уже начался, но он не является массовым. Как это выглядит на практике? Если человек обратился и попросил засекретить информацию относительно него, а впоследствии другой человек просит дело на это лицо, то оно получит полную копию дела, но "чувствительные" данные в нем будут заретушованы.
Еще один очень важный момент. Очень часто террористы сами становились жертвами террора, то есть люди, которые работали в ЧК, НКВД, КГБ, сначала расстреливали людей, а затем, для того чтобы убрать лишних свидетелей, очень часто расстреливали их самих. Сталин это делал с определенной периодичностью, можно вспомнить тех же генералов Красной армии и тех самых сотрудников КГБ. Кого-то расстреливали, кого-то репрессировали, кого-то отправляли на Колыму.
Так вот, такие люди не имеют права накладывать ограничения в отношении доступа к своим данных. То есть они сначала палачи, а уже потом - жертвы.
РБК-Украина: Как директор архива, вы имеете больше возможностей поближе ознакомиться с документами. Что в них вас больше всего впечатляет?
Игорь Кулык: К сожалению, я не имею много времени, чтобы изучать документы, так как занимаюсь больше менеджментом. Из просмотренных мною первоисточников мне врезались в память документы, которые показывают, как советские спецслужбы умалчивали правду о страшных расстрелах военнопленных и заключенных на территории Украины в период Большого террора и Второй мировой войны, которые принимались меры по сокрытию места массовых захоронений жертв советского тоталитарного прошлого, как создавалась информационная блокада относительно трагедии Голодомора.
В этих документах указываются десятки, сотни, тысячи лиц, которые подверглись смерти по чьему-то анонимному доносу или за желание жить в независимом государстве. Это неизвестные судьбы не только самих жертв, но и их родственников, которые хотят знать информацию о последних днях жизни своих родителей и дедушек/бабушек, найти места захоронений, поклониться могилам родных, передать информацию следующим поколениям.
Перечитывая фамилии и имена людей, понимаешь, что необходимо создать максимально полный мартиролог таких лиц, чтобы все могли оценить масштабы трагедии и все желающие смогли найти максимум информации.
РБК-Украина: Недавно был день Независимости. Как в архивах СБУ отражен этот исторический момент?
Игорь Кулык: 1991 г., ГКЧП, путч и буквально разница в десять дней: до путча и после путча. Докладная от КГБ УССР наверх: граждане поддерживают деятельность партийных органов, выражают поддержку курсу партии... и все в духе того, что граждане готовы чуть ли не умирать за то, чтобы Советский Союз существовал и коммунистическая идеология развивалась.
Проходит 10 дней, путч завершается, и тот же председатель КГБ УССР Николай Галушко, который стал затем первым руководителем ФСБ РФ, подписывает документ, где пишет, что украинцы осуждают поднятия ГКЧП, не воспринимают возможности восстановления Советского Союза, активно выступают за возрождение независимости Украины, помнят свою историю... Это ярко свидетельствует, в которой агонии находились тогда, казалось бы, "всесильные органы".
РБК-Украина: Не повторилось ли то же самое в 2004 и 2014 гг.?
Игорь Кулык: Я знаю, что в период Евромайдана были попытки уничтожить документы здесь, в дворике на Владимирской (где находится центральное управление СБУ, - ред.). Имеющаяся телефонограмма заместителя председателя службы с указанием уничтожить все документы.
И так, здесь можно просто провести исторические параллели: начало 90-х, ситуация непонятная, потому что, с одной стороны, Советский Союз, КГБ еще есть, но перестройка влечет за собой необратимые изменения. Те люди, которые работают в КГБ, понимают, что изменения будут, но не знают насколько радикальны: они останутся или нет.
Поэтому в 1990 г. выходит приказ № 00150, который официально позволяет уничтожать архивные документы. Под этот приказ попали все корректуры литературных и других произведений. Под него попал основной массив документов периода 1960-1980 гг.
Наконец, документов из завершающих десятилетий Советского Союза сохранилось в разы меньше, чем периода Голодомора, Большого террора, даже Второй мировой войны.
РБК-Украина: Почему так произошло?
Игорь Кулык: Просто уничтожали прежде всего упоминания о себе. Люди, которые были на руководящих должностях в 1991 г., начинали с низов в середине столетия, и период после 1960 г. - это период их активной оперативной деятельности. Они видели, что ситуация меняется и неизвестно, кто останется "на коне". И учитывая ситуацию, которая происходила в Германии, Чехии, Польши, они пытались замести следы.
Беседовала Татьяна Шпайхер
