Уже полторы недели в Украине действует новая редакция закона "О пробации". По сути, этот закон переименовывает службу уголовной инспекции в орган пробации и возлагает на него дополнительные функции. Сразу хочется отметить, что этот закон в полной мере новаторским не является, а скорее переименовывает ту часть существующей системы исполнения наказаний, которая не носит силового характера и непосредственно не связана с режимом ограничения или лишения свободы.

Виктор Яценко, адвокат адвокатского объединения "Олицкий Яценко", специально для РБК-Украина

В вопросах надзора, социально-воспитательной работы с осужденными, оказания им психологической помощи, трудового и бытового обустройства после освобождения, в законе нет ничего принципиально нового. Урегулирование этих мер отдано на откуп ведомственным нормативам, что никогда не сулило гражданам ничего хорошего.

Такие мероприятия и до принятия закона были предусмотрены всевозможными приказами и, вроде как, должны были осуществляться. Успешная и эффективная их реализация зависит не от несущественных новелл закона, а от достойного материального обеспечения работы квалифицированного персонала, которое от факта принятия закона "из воздуха" не появится, сколько этих законов не принимай.

Фактически, возлагая задачи пробации на уже существующую в Украине уголовно-исполнительную инспекцию, законодатель не упоминает о необходимости ее реформировать, хотя бы под нужды самого закона. В то же время, очень непросто представить рядового офицера-инспектора уголовно-исполнительной службы, предоставляющего суду "рекомендации касательно мер, направленных на минимизацию риска повторного совершения несовершеннолетним уголовного правонарушения", либо осуществляющего "социально-психологическую характеристику обвиняемого". Качество таких материалов будет невысоким, и поэтому принципиально неплохая законодательная задумка потеряет всякий практический смысл и станет очередной процессуальной формальностью.

Устанавливая процедуру досудебной пробации, законодатель запамятовал, что характеристика личности обвиняемого, а также возможность (или невозможность) его исправления без изоляции от общества, устанавливаются и оцениваются исключительно судом и только на основании всех обстоятельств дела. Таким образом, оценка рисков совершения повторного уголовного правонарушения органом пробации, а фактически, уголовно-исполнительной инспекцией, а также предоставление ею вывода о возможности исправления без ограничения свободы или лишения свободы на определенный срок, представляется с процессуальной точки зрения невозможной, поскольку такую оценку и такие выводы дает только суд, и только в предусмотренном процессуальным законом порядке.

Непонятно также, каким образом следует поступить суду в случае несогласия одной или обеих сторон дела с досудебным докладом. Принцип отсутствия у любого доказательства наперед установленной доказательной силы в украинском судопроизводстве, к сожалению, носит сугубо теоретический характер, в чем может легко убедится любой гражданин, попробовав опровергнуть, к примеру, заключение назначенной следствием экспертизы или тот же вывод органа опеки и попечительства в семейном споре (похожий институт).

Возлагая на уголовно-исполнительную инспекцию дополнительную оценочную функцию, не стоило бы забывать об уже избитой теме коррупции. Вместо того, чтобы эффективно бороться с коррупцией путем минимизации юридических процедур и их упрощения, законодатель наоборот предусмотрел новые процедуры, причем очень существенные для судьбы конкретного гражданина и урегулированные по принципу "я так считаю". "Считать" очень многие "органы пробации" будут, исходя из полноты налитого им "субъектом пробации" стакана либо исходя из телефонных указаний прокурора, и никакой объективности и борьбы с взяточничеством, правоохранительной корпоративностью и кумовством тут не получится.

К тому же вырисовывается нехорошая ситуация, при которой контролировать законность и объективность оценки органом пробации личности и дальнейшей судьбы гражданина будет прокуратура, одновременно являющаяся процессуальным оппонентом этого гражданина, т.е., о равенстве сторон в процессе речь тоже не идет.

Более или менее рациональным усматривается возложение на орган пробации обязанности сбора всевозможных характеризующих обвиняемого документов, хотя с этой задачей следователь, прокурор и адвокат и сами неплохо справляются. Кроме того, закон предусматривает право обвиняемого предоставлять такие документы самостоятельно, что и будет силами самого обвиняемого по настоятельной просьбе органа пробации в подавляющем большинстве случаев происходить.

Стоило ли, спрашивается, огород городить? Автор ожидал от закона "О пробации" большего.