Речь идет о неоконченном романе «The Original of Laura», находящегося в распоряжении сына знаменитого писателя, 73-летнего Дмитрия. Это около 50 листов, которые перед смертью в 1977 году Набоков завещал жене сжечь. Однако его жена Вера не сделала этого до своей смерти в 1991 году. Обязанность выполнения последней воли отца перешла к сыну. Сейчас рукопись хранится в сейфе швейцарского банка.
Сын Набокова назвал «The Original of Laura» наиболее сконцентрированным выражением креативности отца и «чрезвычайно радикальной книгой». Часть набокововедов считает,что книга может быть возвратом автора к тексту «Лолиты», попытка ревизии и переоценки этого материала.
Бурю поднял американский литературовед Рон Розенбаум, который на страницах интернет-журнала «State», призвал сына Набокова воздержаться от исполнения воли отца. К обращению присоединились поклонники творчества Набокова, а также профессора литературы из Англии, США и Австралии. В интернете и англоязычной прессе завязалась широкая дискуссия, у кого, собственно, больше прав – у писателя, пребывающего в ином мире, или у живущих почитателей его творчества, литературоведов и библиографов?
В борьбу по обе стороны баррикад ввязались два больших литературных авторитета. Драматург Том Стоппард на страницах « The Times» убеждает, что рукопись необходимо сжечь: « История очень простая: Набоков хотел, чтобы ее сожгли, значит, нужно сжечь и только. Единственный факт, который мы знаем точно, это слова писателя «сожгите это!».
Все остальное это домыслы и спекуляции. Наше желание обладать всеми возможными произведениями литературы это невроз. Не думаю также, чтобы Набоков просил жену сжечь роман, рассчитывая в глубине души, что она этого не сделает».
Ирландский романист Джон Бэнвилл, лауреат премии Букера, однако, ссылается на пример Франца Кафки. Предсмертное желание о сжигании всех рукописей было проигнорировано его другом Максом Бродом с пользой для мировой литературы. «Писатель на смертном одре не является наилучшим судьей того, каким образом будут оценены его труды. То, что Набоков сам не уничтожил рукопись, может свидетельствовать о том, что в глубине души желал, чтобы она сохранилась.
На месте Дмитрия дал бы фрагменты рукописи для оценки нескольким критикам и писателям и подождал бы их мнения, стоит ли ее публиковать. А великого писателя всегда стоит читать, даже если это не лучшие его произведения».
В средине февраля в австралийской радиопрограмме АВС состоялись дебаты с участием литературоведов из США и Новой Зеландии. Под конец передачи ее автор Сара Л`Эстранж прочитала е-мэйл, полученный от Дмитрия Набокова: «Мой отец, общаясь со мной, мог бы сказать: А почему не объединить приятное с полезным? Другими словами, почему не заработать на этом деле? Встречусь с опытными советниками и вскоре отвечу на ваш вопрос».
Означает ли этот ответ, что рукопись не будет сожжена, а Дмитрий заработает на ней немалые деньги? Набокововеды верят, что так и будет.
Сын Набокова назвал «The Original of Laura» наиболее сконцентрированным выражением креативности отца и «чрезвычайно радикальной книгой». Часть набокововедов считает,что книга может быть возвратом автора к тексту «Лолиты», попытка ревизии и переоценки этого материала.
Бурю поднял американский литературовед Рон Розенбаум, который на страницах интернет-журнала «State», призвал сына Набокова воздержаться от исполнения воли отца. К обращению присоединились поклонники творчества Набокова, а также профессора литературы из Англии, США и Австралии. В интернете и англоязычной прессе завязалась широкая дискуссия, у кого, собственно, больше прав – у писателя, пребывающего в ином мире, или у живущих почитателей его творчества, литературоведов и библиографов?
В борьбу по обе стороны баррикад ввязались два больших литературных авторитета. Драматург Том Стоппард на страницах « The Times» убеждает, что рукопись необходимо сжечь: « История очень простая: Набоков хотел, чтобы ее сожгли, значит, нужно сжечь и только. Единственный факт, который мы знаем точно, это слова писателя «сожгите это!».
Все остальное это домыслы и спекуляции. Наше желание обладать всеми возможными произведениями литературы это невроз. Не думаю также, чтобы Набоков просил жену сжечь роман, рассчитывая в глубине души, что она этого не сделает».
Ирландский романист Джон Бэнвилл, лауреат премии Букера, однако, ссылается на пример Франца Кафки. Предсмертное желание о сжигании всех рукописей было проигнорировано его другом Максом Бродом с пользой для мировой литературы. «Писатель на смертном одре не является наилучшим судьей того, каким образом будут оценены его труды. То, что Набоков сам не уничтожил рукопись, может свидетельствовать о том, что в глубине души желал, чтобы она сохранилась.
На месте Дмитрия дал бы фрагменты рукописи для оценки нескольким критикам и писателям и подождал бы их мнения, стоит ли ее публиковать. А великого писателя всегда стоит читать, даже если это не лучшие его произведения».
В средине февраля в австралийской радиопрограмме АВС состоялись дебаты с участием литературоведов из США и Новой Зеландии. Под конец передачи ее автор Сара Л`Эстранж прочитала е-мэйл, полученный от Дмитрия Набокова: «Мой отец, общаясь со мной, мог бы сказать: А почему не объединить приятное с полезным? Другими словами, почему не заработать на этом деле? Встречусь с опытными советниками и вскоре отвечу на ваш вопрос».
Означает ли этот ответ, что рукопись не будет сожжена, а Дмитрий заработает на ней немалые деньги? Набокововеды верят, что так и будет.
