Проект, собственно, изначально планировалось использовать как инструмент усиления политического влияния в регионе. В угоду своим политическим аппетитам в Баку отказались от сотрудничества с Украиной, посчитав необходимым пренебречь возможностью экспорта нефти по уже функционирующей нефтяной ветке Баку-Супса-Одесса-Броды.
Баку и сейчас продолжает переговоры с Астаной на предмет возможного подключения казахской стороны к данному проекту. Последняя склоняется к целесообразности танкерной транспортировки нефти до Баку. Казахстан уверен - строить нефтепровод по дну Каспийского моря экономически выгодно лишь в том случае, если объем нефти, следующей по маршруту Актау-Баку-Тбилиси-Джейхан, превысит 20 млн. тонн. Участники БТД крайне заинтересованы в том, чтобы казахская нефть отгружалась в БТД не посредством танкеров, а втекала непосредственно – через артерию по дну Каспия. Астана же данную перспективу рассматривает без особого энтузиазма, уделяя приоритетное внимание совместным проектам с Россией и Китаем. Так, к 2008 году пропускная способность нефтепровода Тенгиз-Новороссийск, который соединяет месторождения Западного Казахстана с российским побережьем Черного моря, составит около 67 млн. тонн в год. К тому же, у Казахстана есть реальные планы на сооружение еще нескольких нефтепроводов для экспорта нефтяных ресурсов по территории России.
Однако, топ-задача Астаны – большая казахско-китайская нефтяная сделка. Пропускная способность нефтепровода Атасу (Казахстан) – Алашанькоу (Китай), составляет до 20 млн. тонн в год. В числе перспективных экспортных направлений казахской стороной рассматривается также и иранский маршрут. Все это практически сводит к нулю вероятность участия Казахстана в большой афере под названием «труба по дну Каспия», что надолго закрепит за нефтепроводом – Баку-Тбилиси-Джейхан ярлык «экономически нецелесообразен».
БТД изначально представлялся затеей с превалирующим политическим подтекстом. Тем не менее, как бы ни были велики политические амбиции, трудно предположить, что, вкладывая $4 млрд. Запад вовсе не рассчитывал на экономическую отдачу. В связи с этим, эксплуатацию БТД условно можно разделить на два этапа: первый (без Казахстана) – обеспечит США и Великобритании решение целого ряда стратегических задач на Южном Кавказе, второй (с Казахстаном) – принесет реальные экономические дивиденды. Причем в данном случае, одно другому не мешает. Что же касается БТД как фактора политического, то его влияние и серьезность в Баку и Тбилиси начали в полной мере осознавать лишь с недавних пор. Проект во многом предопределил схему военно-политического передела, а также общую геополитическую ситуацию в Кавказском и Каспийском регионах.
Не секрет, что Баку, участвуя в БТД, преследовал, прежде всего, политические цели. Тот объем нефти, который Азербайджан способен влить в БТД, с большим успехом и меньшими потерями можно было экспортировать по уже функционирующей нефтяной ветке Баку-Супса-Одесса-Броды. Именно такой маршрут полностью отвечает объемам нефти Азербайджана. Поступившись в данном случае отношениями с Украиной, Баку рассчитывал на более глобальные политические дивиденды. Чем ближе подходил запуск БТД, тем явственнее становилось недовольство, азербайджанской стороны по поводу «торможения» некоторых ее чисто политических устремлений.
Дело в том, что взамен на полный простор действий в вопросах прокладки газовых и нефтяных труб различной степени целесообразности от Запада ожидалась поддержка, прежде всего в Нагорно-Карабахской проблематике. Нервозность азербайджанских политических и общественных кругов по поводу того, что Вашингтон так и не приложил всю мощь своего политического влияния в Карабахском вопросе, а труба из Каспия тем временем оказалась проложена, ощущается в последнее время со всей отчетливостью. Невольно вспоминается давняя народная мудрость – хитрая лиса всеми лапами в капкан попадает!
