– В июне в Конституционном Суде был обжалован банковский или как еще его называют "антиколомойский" закон. Какие, по вашему мнению, шансы на то, что он будет признан неконституционным? Особенно, учитывая то, что депутаты заявляют, как о неконституционности процедуры его принятия, так и сути закона.
– По перспективам "антиколомойского" закона могу только отметить, что процедура его принятия парламентом была соблюдена. Что касается неконституционности его отдельных норм, то это очень дискуссионный вопрос. На мой взгляд утверждать, что он явно неконституционный, оснований нет. Но окончательный вердикт за КСУ.
– Ранее в Верховную раду депутаты от СН подали законопроект о реформировании КСУ, который, правда, так и не был вынесен в зал. На какой стадии остановился процесс реформы КСУ?
– Реформирование КСУ по сути и не начиналось. Был внесен законопроект главой комитета соцполитики Галиной Третьяковой, в котором говорилось о переносе КСУ в Харьков и были другие положения, регулирующие его деятельность. Но этот законопроект не прошел даже первое чтение, поэтому говорить о том, что идет какой-то процесс реформирования, еще рано.
Вы знаете, что есть процедура внесения на рассмотрение Верховной рады проектов законов – это должно быть решено на согласительном совете. Если будет принято решение вынести его на голосование, то будем его, естественно, рассматривать, принимать.
Я не могу вам сказать, будет ли этот законопроект в ближайшее время рассматриваться, это не моя сфера компетенции. Но я считаю, что это было бы уместно, потому что в законопроекте Третьяковой есть много вещей, направленных на улучшение деятельности КСУ.
– Вы со своей стороны не видите определенного блокирования этого законопроекта, нежелания выносить его на голосование?
– Когда именно вносить законопроект, решает согласительный совет. Пока что каких-то очевидных тормозящих процессов я не вижу. Да, есть сторонники и есть противники вынесения в зал, но это тот вопрос, который будет решен в предусмотренном порядке.
– Вы разделяете тезис главы исполкома Национального совета реформ Михаила Саакашвили о необходимости ликвидировать КСУ? Это его личное мнение или можно сказать, что это позиция определенных провластных кругов? Особенно учитывая, что осенью-зимой прошлого года КСУ "завернул" почти половину конституционных представлений президента.
– Естественно, это личная точка зрения господина Саакашвили. Потому что я не могу сказать, что на сегодня есть механизм ликвидации КСУ. Любой специалист, занимающийся вопросами конституционного судопроизводства, понимает, что, например, для передачи функций КСУ Верховному Суду необходимо изменить как минимум два раздела Конституции.
Один из них меняется исключительно референдумом. Потому что в 13-м разделе Конституции прямо сказано, что законопроект о внесении изменений в Конституцию должен быть оценен самим КСУ. Соответственно, чтобы передать его полномочия Верховному Суду, надо исключить 12-й раздел Основного закона и изменить 13-й. Это может сделать только всеукраинский референдум.
Относительно того, что такие идеи есть и такие разговоры ходят – да, они были озвучены другими представителями нашей политической силы. Некоторые из них считают, что КСУ не настолько эффективно и результативно работает, как должен был бы в правовом государстве.
Но опять же, подчеркиваю, это вопрос политических дискуссий, а юридическая сторона состоит в том, что это возможно только путем внесения изменений в Конституцию, а это очень длительный и громоздкий процесс. Я не думаю, что в ближайшее время этот вопрос приобретет вид законопроекта о внесении изменений в Конституцию.
– Ваше мнение как юриста и политика – этот КСУ эффективный или есть просчеты в его работе?
– Скажем так, к отдельным решениям суда есть очень много вопросов относительно их аргументированности. Среди них и решение о признании неконституционной ст. 375 Уголовного кодекса об уголовной ответственности судей за неправосудные решения.
Также некоторые президентские законопроекты о внесении изменений в Конституцию КСУ оценил в достаточно широком аспекте, а не так, как это должно быть согласно 13-му разделу Основного закона.
Другие же решения КСУ заслуживают уважения и полной поддержки, дискуссий они не вызывают. Поэтому говорить о том, очень эффективный или нет… Знаете, всегда есть критики и приверженцы той или иной государственной институции. Конечно же вопросов много, но говорить о том, что КСУ полностью себя дискредитировал, у меня нет оснований и нет таких аргументов.
– Вы упомянули отмену ответственности судей за неправомерные решения. Если Верховная рада за полгода отсрочки урегулирует эту статью, возможно ли будет судебные процессы против обвиняемых начать заново и продолжить с новой формулировкой обвинения?
– Надо помнить, что закон не имеет обратного действия во времени за исключением того, который смягчает или отменяет уголовную ответственность. Поэтому надеяться, что это будет новая редакция 375-ой статьи, которую примет парламент, сложно. Надо видеть, какие будут санкции, какое будет наказание за такие преступные действия судей.
Формально у обвиняемых судей будет основание говорить, что эта норма неконституционная, а значит они избегут ответственности и еще смогут требовать возмещение морального ущерба. А это дополнительная нагрузка на госбюджет. Тут очень много таких моментов, связанных с оценкой деятельности КСУ с точки зрения глобальных вещей.
Я, кстати, могу вам сказать, оценив все решения КСУ, принятые за последние 2-3 года, по отмене льгот, компенсаций и соцгарантий, что нагрузка на госбюджет Украины на сегодня измеряется уже десятками миллиардов гривен. Это все из-за признания КСУ этих законов неконституционными.
Также у меня как специалиста в области права и представителя президента в КСУ вызывает удивление та скорость, с которой Конституционный Суд признает неконституционными законы, косвенно касающиеся их финансового обеспечения.
Сейчас каждый судья КСУ и так каждый месяц получает деньги, очень существенные даже в сравнении с европейскими странами, плюс еще 2,5-3 млн гривен выходной помощи. Это вызывает вопросы, насколько это обоснованно и правильно. Но есть решения КСУ и их надо исполнять, другого механизма у нас нет.
– Кстати, шли разговоры о том, что это возможный конфликт интересов, когда судьи КСУ своими решениями косвенно влияют и на свою собственную зарплату. Также и по ст. 375, которую теоретически могли инкриминировать судьям КСУ.
– Да, это тоже имеет место. Я думаю, Национальное агентство по предотвращению коррупции (НАПК) должно исследовать действуют или не действуют судьи КСУ в условиях потенциального или реального конфликта интересов. Я считаю, что когда судьи принимают решения, которые косвенно касаются их правового статуса, то тут есть конфликт интересов. Другой вопрос, что механизм внешнего контроля за судьями КСУ сам по себе интересный, так сказать, и вряд ли применим.
– Вы упомянули сроки рассмотрения дел. Действительно, по закону о люстрации они тянутся уже 6 лет, и есть информация, что рассмотрение банковского закона тоже будут затягивать или наоборот ускорят. Возможно, необходим механизм регулирования этих сроков?
– Вот как раз в законопроекте Третьяковой указано, что сроки должны быть четко регламентированы. И если КСУ выходит за пределы срока, то он должен как минимум принять мотивированное определение, почему необходимо его продлить.
– Осенью прошлого года достаточно оперативно, в турборежиме, семь президентских законопроектов о внесении изменений в Конституцию были поданы в КСУ. Там значительную часть из них раскритиковали и вернули. Сейчас ситуация с ними зависла. Когда Рада к ним вернется, или они уже потеряли актуальность?
– Актуальность они не потеряли, однозначно. Верховная рада конечно же вернется к рассмотрению этих законопроектов. Вы знаете, что есть два положительных заключения КСУ: об отмене адвокатской монополии и о создании совещательно-консультативных органов парламента. Есть два заключения с предостережениями и три негативных заключения.
В данной ситуации команда президента работает над усовершенствованием этих проектов. Я думаю, что они снова будут переданы на рассмотрение парламента и снова направлены в КСУ, но уже с учетом предыдущих правовых заключений.
– Была информация, что президент Зеленский и его Офис были недовольны, когда в конце прошлого года КСУ выносил негативные решения по его законопроектам.
– Говорить, что президент и Офис были недовольны, не совсем корректно. Президент уважает КСУ и прекрасно понимает, что его заключения и решения являются окончательными и обжалованию не подлежат.
– Но ведь это было впервые в истории Украины, когда КСУ фактически подряд три президентские инициативы "завернул".
– Вопрос в том, насколько это было аргументировано. А к аргументации, как я уже говорил, вопросы возникают. Когда решение является обоснованным и аргументированным и никаких дискуссий среди экспертов нет, то это одно дело.
И другое дело, когда аргументы вызывают сомнения, то могут возникать вопросы насчет реальных мотивов, которыми руководствовались судьи КСУ, принимая те или иные решения. Но еще раз подчеркиваю, институт Конституционного Суда уважается и президентом и его командой.
– Вы говорите о неких "мотивах" судей. То есть вы допускаете, что было политическое влияние на них? Или это все-таки их личное восприятие юриспруденции, так как они все опытные люди с собственным мнением по тем или иным вопросам?
– Вы сами и ответили на этот вопрос. Действительно, судьи КСУ не находятся в информационном и правовом вакууме. Кто-то смотрит на политическую составляющую, насколько законопроекты, на которые они дают заключения, будут в будущем эффективно или неэффективно регулировать общественные отношения. Смогут ли они привести к злоупотреблениям со стороны тех субъектов, которых они касаются.
Судьи КСУ – живые люди. Я вам могу сказать, что большинство из них искренне переживают за хорошее будущее украинского государства, и они пытаются принимать решения, которые по меньшей степени не навредят нашему государству.
